Миди 2 лвл по Звездным Войнам

[emuna12345]

Название: Технорадио
Переводчик: emuna12345
Бета: Kerr Avon
Оригинал: blank101, Radio tech', www.fanfiction.net/s/4338778/1/Radio-Tech (запрос на разрешение на перевод отправлен)
Размер: миди, 4635 слов
Источник: star wars
Пейринг/Персонажи: ОМП, Люк Скайуокер, Лея Органа, Хэн Соло
Категория: джен
Жанр: драма
Рейтинг: G
Краткое содержание: независимый наблюдатель на борту крейсера Альянса описывает один обычный день из жизни повстанцев.
Скачать

Корабли нашей маленькой группы – типичные представители повстанческого флота. Готовы развалиться в любой момент, держатся на изоленте и честном слове. Я не могу опознать модель фрегата, на котором нахожусь, так что ему никак не меньше тридцати лет. Он побывал во множестве передряг и дребезжит на разные лады: то раздражающе громко вибрируют решетки воздухозаборников, то скрипит под ногами напольное покрытие, то еще что-нибудь... Кстати, не самый очевидный, но надежный способ определить возраст корабля – чем старше, тем меньше болтов удерживает палубные панели.
Меня зовут Арко, и я корреспондент. Независимый наблюдатель. Я сижу, наблюдаю, запоминаю и записываю. Кто-то ведь должен этим заниматься – не пройдет и шести месяцев, как половины людей на этом корабле уже не будет в живых. Чертовски много смертей только потому, что у людей есть убеждения. Потому что они посмели встать и сказать: "Нет!" Кто-то должен об этом помнить.
Один знаменитый деятель сказал своим последователям, когда те поздравляли его с очередным достижением, что кажется им великим только потому, что стоит на плечах великанов. И вот я здесь, среди тех самых великанов – простых людей, готовых отдать все, даже собственную жизнь, ради того, во что они верят. Чувствуешь одновременно и воодушевление, и стыд за себя, а для них всё это в порядке вещей. Не сразу и заметишь героизм за повседневным трудом ради простого выживания. Всем интересно прочитать про обычного парня, который в один прекрасный день разминировал бомбу и спас тысячи жизней. А моя работа в том и заключается, чтобы рассказать, как он жил перед этим, героическим, скажем, сотым днем. Что делал в предыдущие девяносто девять? Каков он на самом деле? Ведь именно из этих мелочей и состоит настоящая жизнь. А люди, живущие этой жизнью – и есть Альянс. Для того, чтобы знать историю, достаточно просто помнить даты. А вот подлинное понимание заключается в деталях.
Я сижу возле кулера с холодной водой и наблюдаю, как члены экипажа подходят к нему, с робкой надеждой нажимают пару кнопок, выругавшись, сдаются и переходят к автомату с горячими напитками. Я еще не до конца освоился на новом месте, но похоже, что питьевую воду невозможно добыть, потому что система очистки, к которой она напрямую подключена, должна обеспечивать все технические нужды корабля и не справляется со своей задачей. Спустя несколько дней я научился обращать внимание на слухи о якобы работающем кулере на каком-то уровне и наматывать мили по коридорам в поисках воды, с пустой бутылкой в руках, как странствующий кочевник или тусканский рейдер.
Бутылки и канистры ценятся здесь на вес золота. Свою надо обязательно пометить по всей поверхности, если не хотите с ней расстаться. В редком случае, когда удается обнаружить кулер, готовый выдать больше пары глотков, можно не сомневаться, что стаканчиков рядом с ним не окажется, потому что их давно уже разобрали жаждущие. Трудно представить себе пытку страшнее: вот она, вода, а налить ее некуда! Но чаще всего, я, по примеру окружающих, проверяю ближайший кулер, потерпев поражение, проклинаю злосчастную машину и бреду к автомату с горячими напитками. Беру что-нибудь горячее, сладкое и переполненное кофеином, зная, что потом только еще сильнее захочется пить. Почему в автоматах всегда есть кипяток, но невозможно найти холодную воду – одна из не поддающихся разгадке тайн корабельной жизни.
Вы, должно быть, удивляетесь: почему же они не отправят техников починить кулеры? Очень просто, скажу я вам: на корабле уже три дня частично изолированы два уровня, потому что не работает циркуляция воздуха, батарея по правому борту осталась без системы наведения, силовые поля в семнадцатом ангаре постоянно мигают, так что туда нельзя зайти без скафандра, а в каютах пилотов отключилось отопление. Снова. И это только те ежедневные проблемы, о которых я услышал, просто сидя в столовой!
Именно поэтому у техников и механиков всегда загнанное выражение на лицах, они держатся друг друга и передвигаются исключительно группами. Надеются отпугнуть потенциальных жалобщиков своим количеством. Впрочем, претензии им предъявляют на удивление дружелюбно, особенно если учесть, какая нервная тут у всех жизнь. Похоже, что постоянный стресс только сильнее сближает экипаж. Ничто не объединяет людей лучше, чем пережитые вместе трудности.
В столовую вваливается компания пилотов. Их яркие оранжевые комбинезоны кажутся неуместными на фоне тусклых обшарпанных стен. Они толпятся вокруг автомата с напитками, заказывают различные разновидности каффа. Усталые, напряженные после двадцатичасового вылета парни двигаются скованно, постоянно потягиваются и разминают затекшие от долгого сидения в маленькой кабине плечи и мышцы шеи. По сравнению с группой в желтых комбинезонах, завтракавшей тут чуть меньше часа назад, эти пилоты ведут себя на удивление тихо. Но то была вторая смена, они как раз успели отдохнуть и выспаться перед вылетом.
Взяв напитки, они занимают небольшой закуток в зале, один из двух, где на металлических стульях из сетки еще сохранились подушки, и устраиваются там, забросив ноги на низкий столик, потому как другого способа выпрямиться в маленьком алькове нет.
Вскоре после этого в дверях появляются еще двое пилотов, очевидно из той же самой эскадрильи – они успели расстегнуть оранжевые летные комбинезоны и завязать рукава на талии, перчатки небрежно заткнуты за пояс. Судя по всему, это командир эскадрильи и его лейтенант возвращаются после доклада. Их встречают приветственными окликами. Офицеры слабо машут руками в ответ и направляются к автоматам с напитками. Лейтенант пинает кулер и берет кафф, игнорируя смех командира.
Проходя мимо, командир задерживает на мне взгляд. Он вежливо улыбается и с любопытством смотрит вниз, на мой планшет. Приятное дружелюбное лицо. И на удивление молод – мне кажется, что ему нет еще и двадцати. Пилоты проходят мимо меня и присоединяются к группе, не прерывая разговор, достают планшеты, пристраивают их на коленях и начинают составлять финальный рапорт, время от времени сверяя записи.
Остальные наслаждаются ничегонеделанием, медленно приходя в себя после долгого вылета. Разговоры сливаются в тихий гул. Вскоре подтягиваются техники – большой группой, естественно – из той же самой эскадрильи. На рукавах их серых рабочих комбинезонов пришиты широкие оранжевые полосы. По примеру пилотов, они отсыпают дозу проклятий кулеру, после чего берут горячий кафф.
Они подходят к своим подопечным и останавливаются поболтать, засунув руки в карманы. Мне удается расслышать, что на шестом уровне, возле грузовых ангаров, вроде бы есть вода. Разгорается дискуссия, стоит ли туда сходить и есть ли надежда, что аппарат все еще работает. В конце концов решают, что далеко и что все слишком устали, чтобы заморачиваться.
Техники обещают держать руку на пульсе. Техники всегда знают много чего любопытного. Они разносят по кораблю слухи. Если вам интересно, кто рано утром, в пересменку, выскочил из чужой каюты, прислушайтесь к разговору техников. Кого ждет повышение, а кого – выволочка, куда направляется эскадра и зачем она туда направляется... техники знают ответ на любой вопрос. Пилоты называют их "технорадио", правда, всегда за глаза.
Время идет. Кухонные дроиды переключают меню с завтрака сразу на ужин, учитывая расписание вахт. Пилоты, техники и прочий персонал подходят и берут тарелки.
Пилоты допрашивают отдел логистики, выясняют, где им сегодня спать, учитывая, что в их каютах стены покрыты инеем. Составляются планы, люди предлагают разделить каюты и вспоминают, где еще остались свободные помещения. Каюта номер двенадцать на девятом уровне до сих пустует, но никто не хочет там спать – дурная примета. Вот уже шесть пилотов подряд погибли в бою, не прожив в этой каюте и месяца. Все смеются над суевериями, поддразнивают друг друга, но за шутками скрывается подлинное опасение. Подозреваю, что у боевых пилотов есть причины цепляться за мелкие ритуалы. Средняя продолжительность жизни неопытного пилота в боевом вылете – примерно двенадцать минут. Совсем как номер этой каюты. Может, они и не считают себя особо суеверными, но зачем лишний раз дразнить судьбу?
Средний возраст оранжевой эскадрильи – примерно девятнадцать лет. Насколько мне известно, эта эскадрилья выходила в бой против Звезды Смерти и потеряла почти всех пилотов. Вернулись только двое. Золотой эскадрилье повезло в два раза меньше – в живых остался всего один. Когда люди идут в бой с такими шансами на выживание, им можно простить некоторую степень суеверности.
Удивительно, что они все равно продолжают делать то, что делают. Какой глубины трагедия разрушила их жизни, что они готовы лишиться будущего ради хрупкого шанса хоть немного навредить Империи! Вот они стоят, полные жизни, смеются, шутят насчет кают, флиртуют с девушками из наземных служб... Согласно статистике, четверть из них погибнет в течение месяца.
Я снова ищу взглядом молодого командира эскадрильи. Он будит одного из пилотов – парень заснул прямо за столом, уронив голову на руки. Сообщает, что для него нашли койку в каюте одного из диспетчеров. Диспетчер уже стоит рядом и устало теребит парня за рукав, надеясь поскорее отправиться на отдых.
Поднимаясь, пилот опрокидывает свой стул. Командир ловит стул ногой и подвигает на место. Окликает пилота и отдает ему перчатки, забытые на столе. Он ведет себя с ними как старший брат: искренне привязан и заботливо присматривает, но не упускает возможности подразнить.
Командир замечает меня и закатывает глаза в притворном отчаянии, разделяя шутку. Я улыбаюсь в ответ. Мне кажется, он один из тех двоих, выживших в бою со Звездой Смерти. А второй уцелевший, должно быть, его лейтенант. Создаётся впечатление, что эти двое как-то по-особенному близки друг с другом, что-то объединяет их, отличая от всей остальной эскадрильи. Не только наличие опыта, скорее, единство людей, прошедших вместе долгий путь.
По корабельному интеркому раздается вызов, очевидно, для командира эскадрильи, потому что он немедленно снимает с пояса собственный коммуникатор. Расслышать с такого расстояния невозможно, но по губам я читаю: "Сейчас буду".
С остальных пилотов моментально слетает сонливость, они замолкают, наблюдая за своим командиром. Если отдадут приказ опять вылетать, у них будет всего пара минут, чтобы добежать до истребителей. Но он успокаивающе машет рукой, обронив несколько слов, и поспешно выходит из столовой в сопровождении лейтенанта. Техники тут же берутся за коммуникаторы. Технорадио работает на полную мощность.
Добравшись до мостика, я обнаруживаю, что командир эскадрильи и его лейтенант уже там и успели затеять оживлённый спор, хотя я и вышел из столовой сразу же вслед за ними. Они, должно быть, воспользовались неизвестной мне короткой дорогой. Но этот корабль их дом, не удивительно, что они успели изучить все потайные пути и закоулки.
Я не единственный, поспешивший явиться на мостик – постоянно подходят все новые люди с озабоченным выражением на лицах. Стараясь не путаться под ногами, я пробираюсь к основной группе, собравшейся возле сканнеров дальнего радиуса действия. Они изучают несколько точек появившихся в дальнем углу экрана. Возле точек вспыхивают какие-то цифры, явно говорящие членам экипажа больше, чем мне, поскольку атмосфера накаляется. Наконец на прозрачной доске поверх панели сканнера появляется новая информация: спецификация и идентификационные номера кораблей.
Это могу прочитать даже я: два звездных разрушителя и фрегат. И если мы достаточно близко, чтобы увидеть их, то и они нас заметили. Наше подразделение невелико, всего четыре фрегата. Повстанцы не путешествуют большими группами без серьезных на то оснований, это привлекает слишком много внимания – крупное соединение легче отследить, а даже одно единственное сражение способно нанести Альянсу огромный урон.
Начинается спор, как они смогли подойти так близко незамеченными, но высокий темноволосый мужчина в гражданской одежде расталкивает спорщиков.
– Проблемы? – спрашивает он, глядя на командира эскадрильи.
– Кто тебя сюда пустил? – я не могу разглядеть ответившую ему женщину – она невысокого роста, а между нами толпятся люди, но узнаю ее по голосу. Принцесса Лея Органа. Бывший сенатор бывшего Альдераана. Если уж сравнивать, у кого тут самый большой счет к Империи, то без всяких сомнений – у нее.
Мне уже доводилось встречать ее: первый раз, когда мне позволили выступить перед собранием высших чинов Альянса с моим предложением. Второй – после того, как предложение приняли, и меня представили ключевому персоналу. Третий – во время инструктажа, когда мне недвусмысленно разъяснили границы моих полномочий в качестве независимого "военного корреспондента". Я ведь не журналист и не репортер – все они работают на Империю и послушно выполняют приказы. В то время как я – независимый наблюдатель.
Мои статьи распространяют в голонете люди, знающие, как это делать, для тех, кто знает, как искать запрещенную информацию. Нельзя сказать, что мы обеспечиваем полное покрытие по всей галактике, но в сложившейся ситуации, когда император держит официальную прессу в стальных рукавицах, трудно добиться большего.
Так что я военный корреспондент. А тем, кто думает, что у нас тут ненастоящая война, советую заглянуть сейчас на мостик, увидеть море напряженных лиц. Высокий мужчина в гражданском пробивается сквозь толпу, бросает взгляд на сканнеры, и, не обращая на принцессу никакого внимания, поворачивается к командиру эскадрильи.
– У нас гости? – он говорит с коррелианским акцентом.
Командир выступает немного вперед и показывает на панель.
– Два разрушителя и один фрегат небулон-класса. Они нас заметили, но пока что не изменили курс.
Все молчат. Я подвигаюсь немного ближе, и замечаю, что принцесса держится за рукав командира. "Технорадио" утверждает, что они давно уже тайно встречаются, но то же самое они заявляют и про коррелианца. Должен отметить, что я неоднократно видел ее в столовой как с ними обоими, так и с каждым по отдельности. Но мне точно так же доводилось видеть там и коррелианца с командиром эскадрильи, и они показались мне хорошими друзьями.
Я готов поспорить, что и с грозной принцессой оба они всего лишь дружат. Хотя, если выбирать, то я поставил бы на командира – рядом с ним принцесса кажется более спокойной и уверенной в себе, в то время как коррелианец ее, похоже, только раздражает. Впрочем, всем известно, что коррелианцы именно так и представляют себе флирт. Но держится она сейчас за рукав командира...
Все, и я в том числе, продолжают смотреть на сканнеры. Я, хоть и не военный, нахожусь на корабле повстанцев. Империя не признает нейтралитета, никто не станет разбираться в степени моего участия в восстании. Я виновен уже по определению, а за измену в нашем дивном новом мире есть только одно наказание.
– Почему они не поворачивают? – раздается чей-то напряженный сдавленный голос.
Молодой командир оборачивается и отыскивает взглядом капитана.
– Объявите общую тревогу, всем кораблям. Пусть пилоты приготовятся к вылету, но пока остаются в ангарах, – он поворачивается к навигационной консоли и продолжает говорить, коротко и уверено: – Держитесь со слепой стороны и разверните нас, медленно, так, чтобы мы проскочили под ними. Введите координаты для прыжка, любой доступный курс по нашему направлению. Нужно уходить, прямо сейчас.
Последнее он произносит, обращаясь к принцессе. И она, нахмурившись, сдержанно кивает. Теперь я вижу, почему ему дали офицерский чин. Несмотря на молодость, он говорит с непререкаемым авторитетом, и ему беспрекословно подчиняются. Только немногие оглядываются на капитана, но тот лишь кивком головы подтверждает приказы командира.
На лице принцессы читается напряжение, но она очевидно готова поддержать командира эскадрильи.
– В чем дело? – она спрашивает тихо, но я стою достаточно близко к небольшой группе офицеров, чтобы услышать.
Командир качает головой.
– Тут что-то не так.
Принцесса соглашается.
– Если мы сейчас отзовем все корабли поддержки, они сразу поймут, что мы их заметили.
– Они уже знают, Лея. И даже если не опознали нас как Альянс, все равно должны были подойти проверить.
Мне впервые доводится услышать, как принцессу называют просто по имени, без титула. Может, технорадио не так уж и ошибается?
Как только клаксон, не слышный на мостике, объявляет тревогу по коридорам корабля, всех охватывает бешенная активность. Офицеры связи и диспетчеры негромко бормочут в микрофоны, распределяя посадочные палубы и распорядок вылетов. Между мостиками всех четырех союзных фрегатов открывают конференцию, и, судя по гулу на заднем плане, там тоже объявлена тревога. Гул затихает, как только последний из кораблей сопровождения оказывается в ангаре. Все глаза обращаются на навигатора, в ожидании, пока его компьютер рассчитает координаты для прыжка.
– Если они нас уже заметили, то нужно развернуться к ним правым бортом, чтобы дать залп, – негромко говорит капитан. Я вспоминаю, что орудия по левому борту не работают. А наш правый, рабочий борт смотрит сейчас в пустое пространство.
Командир эскадрильи качает головой.
– Именно этого они и дожидаются.
Вахтенный объявляет:
– Они всё ещё не сдвинулись с места.
– А вы уверены, что они нас заметили? – подает голос капитан какого-то фрегата. Капитан Иньиго, если не ошибаюсь.
– Заметили, можете не сомневаться, – обнадеживает пристроившийся неподалеку от меня коррелианец, бросив на экран косой взгляд.
Навигационный компьютер продолжает свои расчеты. Принцесса поворачивается к командиру. Тот стоит, прикусив ноготь, и внезапно снова кажется чрезвычайно молодым.
Наконец вахтенный сообщает:
– Они разворачиваются на перехват.
– Однако они не торопились, – бормочет капитан, прежде чем выйти на середину мостика, и на ходу отдает приказы, – поднять радиоактивный и плазменный щиты! Зарядить орудия и турболазеры! Какие стволы не работают? Повернитесь к ним правым бортом! Пускай «Глория» передвинется к нашему...
– Нет! – кричит командир, – надо целиться в открытый космос! Там что-то появится...
По монитору проскакивает быстрая искра, и что-то крупное выныривает чуть спереди, ниже нашего носа. У меня начинает колотиться сердце.
– Звездный разрушитель по правому борту, только что вышел из прыжка. Координаты..., – сдавленно произносит вахтенный, сверяясь со списком цифр.
Капитан обрывает его и поворачивается к навигатору – на таком расстоянии координаты уже не имеют никакого значения.
– Сколько еще?
– Меньше минуты. Нам нужно развернуть все корабли по вектору 37, 216 на 774, чтобы выстроиться для прыжка.
Перед тем, как вернуться к консолям, несколько человек награждают долгими взглядами командира эскадрильи, предупредившего о появлении разрушителя, но никто ничего не произносит вслух. Мне доводилось слышать, что он часто действует по наитию и обычно оказывается прав.
Первый залп ударяет по борту. Корабль содрогается, несколько раз мигает освещение.
– Огонь из всех стволов! Отправьте координаты для прыжка остальным кораблям и держите орудия между союзниками и этим разрушителем, – капитан совершенно спокоен.
Сохраняют спокойствие и все остальные, даже я. Когда корабли сражаются на передовой, от вас уже ничего особо не зависит. Вы просто стоите и смотрите, как они обмениваются залпами чистой энергии, которой хватило бы небольшому городу на целый месяц.
Но честным боем нашу ситуацию назвать нельзя: звездный разрушитель в тридцать раз тяжелее и у него гораздо больше огневой мощи. Мы уже получили повреждения. К счастью, у нас четыре корабля, а он всего один, так что мы можем продержаться, пока выстраиваемся для прыжка. Но два разрушителя, что выжидали в отдалении, приближаются, и уже начали пристреливаться, медленно вращаясь по часовой стрелке вдоль своих осей, потому что мы то ли поворачиваемся, то ли перекатываемся против часовой, чтобы как можно быстрее выйти на позицию для прыжка, не подставляясь при этом под удар.
Я по-прежнему стою рядом с командиром, поэтому слышу, как коррелианец бормочет ему на ухо:
– Чего?
Бросив на них взгляд, я обнаруживаю, что командир смотрит прямо перед собой, каждый мускул на лице в напряжении, голос сдавлен.
– Надо развернуться в другую сторону. Они появятся оттуда, сверху по правому борту.
Капитан поворачивается к нему лицом.
– Вы уверены?
Что за дурацкий вопрос! Как он может быть уверен?!
Если мы повернемся, то подставим незащищенную сторону и двигатели тому разрушителю, что уже здесь. Не слишком ли большой риск, если опираться всего лишь на безумное предположение командира эскадрильи, что по правому борту из ниоткуда появятся еще несколько разрушителей, и наши орудия будут там нужнее? Вряд ли Мон Мотма и адмирал Акбар посчитают его догадку убедительной причиной, когда спросят, почему мы нарушили протокол и потеряли больше тысячи жизней и как минимум два фрегата.
Миниатюрная принцесса подходит к командиру поближе.
– Люк?
Он напряженно кивает и шепчет:
– Два. Сверху и по правому борту.
Тогда она выступает вперед и уверенным голосом обращается к капитану:
– Пожалуйста, выполните маневр.
Она просит, хотя учитывая ее положение в Альянсе, обладает достаточной властью, чтобы приказать напрямую. Но, будучи опытным политиком, принцесса понимает, что не стоит отдавать приказы капитану на мостике его собственного корабля. Капитан разворачивается, зная, что решение уже принято. В разгар битвы не тратят время на обсуждение приказов, у него достаточно боевого опыта, чтобы соблюдать это правило.
– Штурман, обратное вращение. Сохраняйте текущий вектор. Варьируйте щиты, чтобы компенсировать. Орудия: держите этот разрушитель под прицелом сколько сможете, потом переключитесь на новое направление. Отправьте координаты остальным.
Мы разворачиваемся так резко, что мне приходится схватиться за стену. К горлу подступает тошнота: искусственная сила тяжести не успевает вовремя скомпенсировать слишком быстрое движение. Но, похоже, что никто, кроме меня, не обращает на это внимания.
– Может быть выпустить истребители, чтобы отвлечь их? – спрашивает командир эскадрильи, держа в руках коммуникатор.
Он снова совершенно спокоен, деловит, хотя только что по сути дела предложил сунуть свою шею в петлю, чтобы помочь фрегату выйти сухим из воды.
– Нет, коммандер, я предпочту держать вас под рукой, – капитан добродушно улыбается, – а то мне будет не на кого наорать, если вы ошиблись.
Не самая остроумная шутка, но атмосфера разряжается – все улыбаются, немного расслабившись. Становится очевидно, что несмотря на сражение за бортом, капитан и его командир эскадрильи пребывают в полном согласии.
Три из наших четырех кораблей расступаются, уходя от ближайшего разрушителя, и выстраиваются в цепочку, повернув орудия в сторону пустого пространства. Наверняка имперцы в недоумении пожимают плечами.
Теперь все наше внимание направленно на два дальних разрушителя, потому что третий, выдвинувшись на ключевую позицию, оказался намного ниже нас, после того, как мы изменили направление полета. Горизонт плывет, и огромная туша ближнего разрушителя пропадает из виду, однако его присутствие сложно игнорировать, так как мы подставили ему свое незащищенное подбрюшье.
– Тяжелые повреждения на всех нижних палубах. Они целятся в двигатели.
– Всю энергию на нижние щиты. Приготовьтесь к вращению, если что-то ударит с правого борта.
– Сэр, «Спирит» докладывает о повреждениях обшивки. Они чередуют щиты для компенсации.
Мы продолжаем крутиться, пока не начинают спотыкаться даже самые опытные члены экипажа. Все смотрят на чистое пространство на экранах, все, кроме капитана – тот не отрывает взгляда от командира эскадрильи, и, приглядевшись, я замечаю в этом взгляде сомнение.
– Сейчас появятся, – командир говорит тихо, но совершенно уверенно, обращаясь к одному лишь капитану.
И вдруг, в мановение ока, половину экрана заливает темнота.
– Два разрушителя! Сверху по правому борту!
– Открыть огонь!
Орудия успели пристреляться, и мы начинаем палить, зная, что от этого зависят наши жизни.
Находясь в гиперпространстве, разрушители не могли выйти на связь и уточнить наши координаты. Они ориентировались на последние данные перед прыжком, согласно которым наш мостик как раз попадал под прицел их орудий. Но вместо мостика их встретили оружейные залпы, и мы выиграли драгоценные десять секунд, пока они заново пристреливались. Останься мы на месте, мостики обоих фрегатов, и наш, и «Глории», были бы разрушены. Для такой точности вражеским кораблям пришлось совершить совсем крошечный прыжок.
Тщательно продуманная и безукоризненно исполненная западня: два разрушителя разносят в клочья наши беззащитные мостики, в то время как третий оттягивает на себя огонь. Мы уцелели только благодаря неожиданному маневру.
– Расчет закончен, сэр!
– Зашифруйте и подтвердите получение по закрытому каналу. Всем приготовиться к прыжку по моей команде.
– Все корабли готовы, сэр!
– Прыжок!
К вечеру технорадио успевает разболтать, как командир эскадрильи вытащил все четыре фрегата из весьма тяжелого положения очередной своей безумной догадкой. Сообщают так же, что видели, как лейтенант Селия из золотой эскадрильи и оперативник Дан тайком пробирались в складской ангар. Принимаются ставки, сколько еще раз командир эскадрильи откажется чистить память своему астродроиду Р2Д2. Положено проводить чистку каждые две недели, но он пропустил уже восемь процедур подряд. А еще разошелся слух, что на десятом уровне возле медблока работает кулер с холодной водой.
Я обязательно всё проверю и дам вам знать.